Назад

А из нашего окна… Что-то даже видно. Какие-то трубы, которые дымят. Какая-то площадка, на которой соседствуют автосервис и мастерская, изготавливающая памятники. Слева какой-то домик. Типовая брежневка с неадекватным количеством пожарных лестниц. Слева – швейная фабрика с мозаикой. Девушки манекеноподобного вида с суровыми, на все готовыми, лицами строго смотрят на меня и не предвещают этими взглядами ничего хорошего, светлого, доброго. Знамя ВЛКСМ. Одна девушка блондинка с поднятой как у первоклассницы рукой. Вторая пониже ростом, в красной косынке, и с винтовкой наизготовку. На винтовке штык, а девушка - брюнетка. Мозаика выполнена в пугающем стиле средневекового коммунизма и какое счастье, что ее не видно с балкона. А внизу гаражи. К ним ни разу не подходил и рассматривал с безопасного расстояния. Мой дом имеет 2 подъезда, 5 этажей, 3 новых фонаря, 1 костюмный «бутик». Все вышеописанное пространство заполнено высокими деревьями. Их много и это все что иногда нужно для счастья. Проходя и проезжая по улицам города, куда вы смотрите? Этот небольшой мирок называемый в народе Ивановым, которое неправильно склоняют, точнее не склоняют вовсе, добрая половина его обитателей. Этот мирок необыкновенно разный и практически всегда неуютный. Он пыльный, грязный, громкий, невоспитанный, хамоватый, простой, серый и красный. В иные периоды он еще и зеленый и это замечательно. Он пахнет пивом, трамваями, бензином, пылью. В моем случае чем-то едким с 7 до 11 вечера. В этом я склонен винить близлежащую фабрику и трубы, но это - история для совсем другого детектива. Весь этот мирок существует всегда, не спрашивая вашего разрешения, и даже ваше мнение его не очень-то задевает. Просто он настойчиво вползает в тысячи окон этого города. В миллион отдельных замкнутых мирков. К вечно ворчащей бабушке и пятнадцатилетнему эмокиду неопределенного пола он вторгается беспардонно и с твердой уверенностью, что так, в общем-то, и надо. Эмокид хмурится и заставляет родителей поставить пластиковые окна, дабы не слышать всегоэтого. Потом он вешает самые плотные чернорозовые жалюзи и свет внешнего мира уже не досаждает ему своей бесстыдной легкостью. Проблема, которой возможно никогда не было, решена. Я выхожу на балкон. Ступаю на потрескавшуюся плиту, которая уже год обещает не выдержать и уронить. Облокачиваюсь на местами все еще белую перилину. Отколупываю еще пару кусочков краски с окон. Наслаждаюсь чаем с медом и трубкой, в которой только разрешенные законом смеси. Щурюсь от блеска солнца на крыше автосервиса или мастерской производящей памятники. Слушаю дождь. Он путается среди листьев. Гневно срывает некоторые из них. Прямо передо мной зеленое море. Оно обворожительно шумит. По нему блуждают волны. В этом самом обычном месте ветер завихрятся и дует туда сюда и снова наоборот. Океан листвы колышется, роняя литься на черное, отполированное падающими каплями, асфальтовое дно. По нему ползают дети, и зонтики. Я переглядываюсь с котом из соседнего подъезда. Его забирает хозяин, который руководит разгрузкой рыбы в магазине неподалеку. Я сочувствую котяре, потому как у хозяина откровенно уголовная внешность. Смотрю на бабушку. «Соседка глянет, как ошпарит кипятком». И наш двор, хищно обозреваемый ею с балкона, заменяет ворчливой телевизор. Подсматривать за подсматривающим – это то еще развлечение. На своем балконе скрученным из кусочков дерева и листового железа посредством проволоки, я чувствую себя как на мансарде – потаенной мечте о Петербурге и счастье. Краска облетает с рам, старые стекла причудливо искривляют действительность, звуки внешнего мира беспрепятственно проникают сквозь сантиметровые щели в окнах. Мне надоело отгораживаться от внешнего мира. Я впустил его в окно. Полюбил маленький мирок, в котором не знаю имен, но знаю лица. И все-таки в чем-то я отличаюсь от бабушки с 3 этажа. Я искренне люблю этот нехитрый мир, люблю его за чаем под любимую музыку, примешивая ее к этому многообразию. «И несметный мир семенит в месмеризме». В конце обязательно должен быть призыв…Об этом мне напоминают девушки с мозаики. Но сегодня без агитаций. Просто откройте окно. Олег Павлов